Я — дворник. Вернее, по-грузински это звучит как «мусорщик» — «менагве». Встаю в 5 утра, осеняю крестом сына и оставляю его спящего старенькой бабушке. Мой уход слышит только наш попугайчик.

Уже 5 лет я работаю в куртке оранжевого цвета и раньше солнца здороваюсь с деревьями, улицами и со всей Землей. Насколько видит глаз, с тем и здороваюсь. У людей свое дело: они ходят и мусорят, я этот мусор собираю, насыпаю в урны и улыбаюсь в душе – никогда дети дворника не бросают на землю мусор, сыном клянусь!

Деревья стоят и извиняются передо мной, склонив голову. Не их вина, что в старости руки не держат и сыпется все из рук стариков — я их извиняю. И еще извиняю осыпающиеся листья… А на улице никто меня и за собаку не считает: даже сосед, пройдя мимо, не поздоровается. Некоторых моя не особо чистая одежда пугает, некоторых — моя метла, иных — моя борода. Из-за этой бороды мой пятилетний сын называет меня дед-морозным папой.

Убираю мусор и думаю о моем, оставленном в постельке сыне, о старенькой матери и о девяти часах – успели или нет в садик собраться? По сути, дети дворников не должны опаздывать в садики или в школы.

На кого ни глянешь, все выражают по отношению ко мне либо сожаление, либо брезгливость. Тепла в глазах не увидишь. Только уличные собаки лижут мне ботинки и то тогда, когда раздаю им найденную для них еду в мусорном контейнере.

Я — дворник…

Дворника по-грузински называют «мусорщиком», и от него пахнет мусором.

Пять лет назад я нашел в мусорном баке новорожденного малютку. Сейчас он мой сын. И я каждый день благодарю Господа за то, что люди выбрасывают мусор.

© Анна Лашхели-Ониани, сборник новелл «Дворник»